Как низко мы пали

Вот что я слышал. Однажды калуша сяпала по напушке с большой толпой калушат. А некузявая бутявка, находясь за напушкой, на все лады порицала калушу, порицала калушат, порицала напушку, говоря себе так: калушата подудонились, калушата зюмо некузявые, калушата пуськи бятые.

Увазив это, калушата волили бутявке:

читать дальше– Не воли так, бутявка! Усмири, бутявка, свои речи! Ты дюбая, и зюмо-зюмо некузявая, порицающая калушу, порицающая калушат, порицающая напушку, говорящая себе, что калушата подудонились, что калушата зюмо некузявые, что калушата пуськи бятые! От бутявок дудонятся!

Калуша, увазив такого рода разговор, обратилась к калушатам:

– О калушата! Есть бутявки, которые порицают калушу, порицают калушат, порицают напушку, учат, что калушата подудонились, что калушата пуськи бятые. Исходя же из чего и о чём говорят эти почтенные бутявки, которые порицают калушу, порицают калушат, порицают напушку, учат, что калушата подудонились, что калушата пуськи бятые? Когда, калушата, какая-нибудь кузявая бутявка сяпает по напушке, усердная в своих трудах, а калушата её трямкают, они надеются про себя: «бутявка кузявая, мы не подудонимся». Кузявая бутявка распознаёт трямкание как трямкание, а отсутствие трямкания как отсутствие трямкания. Трямкание кузявой бутявки ведёт к вычучиванию, вычучивание бутявки ведёт к вздребезгиванию, вздребезгивание бутявки ведёт к сопритюкиванию, сопритюкивание бутявки ведёт к тому, что она усяпывает с напушки, усяпывание бутявки с напушки ведёт к тому, что калушонок дудонится с другими почтенными калушатами. Когда же, калушата, какая-нибудь некузявая бутявка сяпает по напушке, усердная в своих трудах, а калушата её трямкают, они надеются про себя: «бутявка некузявая, но мы кузявые, мы не подудонимся». Некузявая бутявка не распознаёт трямкание как трямкание, а отсутствие трямкания как отсутствие трямкания, но всё же ощущает, не знающая, что свершилась несправедливость. Трямкание некузявой бутявки ведёт к вычучиванию, вычучивание бутявки ведёт к вздребезгиванию, вздребезгивание бутявки ведёт к сопритюкиванию, сопритюкивание бутявки ведёт к тому, что она усяпывает с напушки, усяпывание бутявки с напушки ведёт к тому, что калушонок дудонится с другими почтенными калушатами. Таковы, калушата, эти бутявки, учащие, что калушата подудонились. Ибо, калушата, те бутявки, которые учат, что калушата подудонились, делают так потому, что калушата их стрямкали и подудонились – нет кроме этого других оснований.

– О калушата! Есть почтенные калуши и калушата, которые порицают бутявок, порицают вздребезгивание, порицают сопритюкивание, порицают усяпывание с напушки, учат, что бутявки дюбые, что бутявки зюмо-зюмо некузявые, что от бутявок дудонятся. В чём же причина, отчего эти почтенные калуши и калушата учат, что бутявки дюбые, что бутявки зюмо-зюмо некузявые, что от бутявок дудонятся? Вот, калушата, какой-нибудь калушонок, увазив бутявку, присяпывает к ней, и, благодаря усердию, благодаря прилежанию, благодаря внимательности, трямкает её. Трямкание бутявки неожиданно для калушонка ведёт к вычучиванию, вычучивание бутявки неожиданно для калушонка ведёт к вздребезгиванию, вздребезгивание бутявки неожиданно для калушонка ведёт к сопритюкиванию, сопритюкивание бутявки неожиданно для калушонка ведёт к тому, что она усяпывает с напушки, усяпывание бутявки с напушки неожиданно для калушонка ведёт к тому, что калушонок дудонится с другими почтенными калушатами, бутявка же из-за напушки неожиданно для калушонка волит, что калушата подудонились, что калушата зюмо некузявые, что калушата пуськи бятые. Калушонок думает: «бутявка дубая и зюмо-зюмо некузявая». Таковы, калушата, причины, по которым эти почтенные калушата учат, что от бутявок дудонятся. Ибо те калушата, которые учат, что от бутявок дудонятся, делают так потому, что стрямкали бутявку и подудонились – нет кроме этого других оснований.

Так волила калуша и удовлетворённые калушата возрадовались её объяснению. Когда волены были эти слова, бутявка присяпала к калушатам и вступила с ними в любезную беседу, и, побеседовав с ними любезно, волила:

– Я присяпываю к славной калуше, к напушке и семье калушат: пусть калуша примет меня, как калушонка.

Конец Калуша-сутты.